2 года после «Фукусимы»: читатель Onliner.by вспоминает, как Япония пережила цунами и аварию на АЭС
11 марта 2011 года неподалеку от берегов Японии произошло землетрясение магнитудой 8,9 балла, а вскоре на прибрежную полосу японских префектур, расположенных на северо-востоке страны, обрушилось цунами. Через день газеты забили тревогу: уровень радиации на АЭС «Фукусима-1» превысил норму в тысячу раз. В течение месяца тема японской стихии была одной из центральных в мировых СМИ. В зоне радиоактивного заражения, рискуя своим здоровьем, работали сотни добровольцев-камикадзе. А миллионы японцев достаточно быстро восстановили страну после удара стихии. О событиях тех дней вспоминает читатель Onliner.by: в 2011 году, после трагедии, он побывал в пострадавших районах.
Каждый год, начиная с 2011-го, в самом начале весны вся Япония погружается в траур, вспоминая своих родных и близких, которые погибли в результате Великого восточнояпонского землетрясения. Если жертвами землетрясения стали несколько десятков человек, то последовавшее за ним цунами оборвало жизни многих тысяч. Дата 3/11 для японцев стала такой же символичной, как и 9/11 для американцев. По состоянию на февраль 2013 года число погибших составило более 15,8 тыс. человек, еще почти 2,7 тыс. до сих пор числятся пропавшими без вести. Восстановлению не подлежат почти 300 тыс. строений, еще более 700 тыс. разрушены частично.
Основной удар стихии пришелся на префектуру Мияги, столицей которой является Сендай, город-побратим Минска. Оценить количественные последствия ядерной аварии на АЭС «Фукусима-1» просто невозможно, достаточно сказать, что в одной из самых густонаселенных стран мира образовалась зона эвакуации диаметром 20 км, зона добровольного отселения — 30 км, и это в одном из главных сельскохозяйственных районов страны.
В течение года-полутора после аварии в Японии были остановлены все атомные реакторы для проведения стресс-тестов, один или два уже возобновили работу. Предыдущее правительство под руководством Е. Ноды планировало полностью отказаться от атомной энергетики, но когда посчитали, во сколько этой обойдется, поспешили заявить об ошибочности первоначальных планов (в 2011 году АЭС вырабатывали 30% энергии в стране, к 2050 году японцы хотели довести этот показатель до 50%). А в Токио тем временем не прекращаются антиядерные забастовки, и впервые за много лет японские экономисты зафиксировали отрицательное сальдо торгового баланса, главным образом за счет резкого увеличения импорта углеводородов. Сейчас новое правительство С. Абэ пытается убедить граждан своей страны в безопасности японской атомной энергетики, утверждая, что все уроки усвоены и подобные катастрофы в будущем не повторятся.
К чести нашей страны нужно отметить, что Беларусь оказала и продолжает оказывать Японии достаточно существенную помощь: и технологиями, и знаниями, и деньгами. Много белорусского оборудования сейчас используется в Фукусиме для радиационного контроля продуктов питания, территорий и людей. Детишки из Сендая и Фукусимы каждое лето ездят в наши детские лагеря.
Через несколько месяцев после мартовских событий у меня была возможность проехать по разрушенным префектурам региона Тохоку: Фукусиме, Мияги и Ивате. Конечно, воспоминания сейчас уже немного стерлись, однако первое впечатление было ужасным: мне доводилось видеть те края до этой трагедии.
Наверняка каждый видел в интернете ролики, где огромная волна вперемешку с мусором, деревьями и остатками домов сносит все на своем пути. Вживую это выглядит в десять раз страшнее. Люди бродят по остаткам своей прежней жизни, пытаясь отыскать то, что им дорого: фотографии, личные вещи или пропавших родственников.
Я подошел к одному парню, который сидел на пирсе и молча смотрел на океан. Он потерял всю семью — пять человек. Заговаривать с ним не хотелось, но он сам рассказал, что в тот день был в рейсе, а когда услышал о цунами, поспешил домой, пройдя несколько километров пешком среди развалин своего района. Его дом стоял в паре сотен метров от берега, и на том месте остался только фундамент.
Меня очень поразила сила стихии, когда я увидел, что осталось от столбов линий электропередач. Такие столбы стоят и у нас в Минске — круглые и полые внутри. Так вот, вода от них оставила только бесформенные смотки арматуры, бетона на них как и не бывало.
В то время на развалинах можно было часто увидеть страховых агентов с хозяевами того, что осталось от домов. Каждая семья, придя на место своего дома, могла выбрать то, что еще могло пригодиться, и совместно со служащими страховых компаний оценить ущерб для расчета последующих выплат. На каждом домовладении можно было увидеть три маркировки, означавшие, что в этом месте строители могут все сносить, либо что еще не все исследовано/осмотрено, либо что хозяева не найдены или еще не были на этом месте. Такие же маркировки можно было увидеть и на разбитых автомобилях — если спасатели их осмотрели и там никого не нашли, машины переходят в собственность страховых компаний и увозятся на специальные площадки. Интересно и то, что никто из японцев не слышал о мародерстве и воровстве в пострадавших районах, равно как и о возмущениях недовольных размерами страховых выплат.
Все автомобили, поврежденные цунами, свозились на площадки для дальнейшей перепродажи или разборки на запчасти. Проехав много километров по дорогам Тохоку, я встретил большое количество автовозов с разбитыми машинами, двигавшихся в сторону морских портов. Ради интереса я также заехал на одну из площадок, где люди самых разных национальностей занимались снятием и отправкой на родину запчастей. Встретил и одного русского с Дальнего Востока. Он мне поведал, что для него эта трагедия японцев стала золотой жилой: страховые компании отдавали машины за копейки, он их там разбирал, грузил запчасти в контейнеры и отправлял домой, остатки кузовов шли под пресс и отправлялись на переплавку.
Я не упустил возможность заглянуть и в Фукусиму, там подъехал к границе зоны отселения в 20 км от аварийной электростанции. С собой было два дозиметра белорусского производства, они в целом показывали одинаковые значения радиационного фона. Пока ехал по оставленным городкам и деревушкам, представлял, как выглядели брошенные поселения у нас в Гомельской области, когда оттуда только уехали люди. Вроде все дома целые, следов разграбления или поспешного бегства не видно, огородики потихоньку зарастают травой, одиноко мигают желтым светофоры. Вроде бы тут должны жить люди, но ведь что-то заставило их уехать. На душе с каждой минутой становилось все тяжелее и беспокойней, особенно по мере роста показаний дозиметров.
Когда я добрался до блок-поста, измеритель показывал более 10 мкЗв/час (дома в Минске выше 0,3 не встречал). Тут мне стало по-настоящему страшно, сразу вспомнил, что в планах еще оставить потомство, и поэтому поспешил удалиться в более безопасные места.
Напоследок подошел к полицейским спросить, как они там могут находиться длительное время. Они мне рассказали, что на дежурство в те районы приезжают со всей страны, сами они были из Хиросимы. Такие командировки обычно длятся около недели, недостатка в желающих приехать туда не было — все на добровольной основе, в качестве помощи пострадавшим согражданам.
И это касается не только полиции — после мартовских событий люди со всей Японии на выходных ездили трудиться на разборах завалов в составе добровольных отрядов. Один мой знакомый из Беларуси, живущий около Токио, отправил на время свою семью в Минск, а сам, чтобы чем-то занять свободное время, ездил с друзьями-иностранцами в Тохоку.
Последним пунктом моего двухдневного путешествия стал городок Кессенума в префектуре Ивате. Туда я поехал специально, чтобы посмотреть на огромные корабли, которые цунами забросило на несколько километров вглубь острова. Масштаб разрушений поразил, равно как и то, каким образом японцы принялись решать эти проблемы. В эти районы стянули большое количество разнообразной техники и строителей. Весь мусор тщательно сортировали на месте — бетон, металл, дерево, остатки мебели и прочее грузили в отдельные машины и развозили на площадки для дальнейшей утилизации.
В конце пути также заехал в место проживания людей, потерявших свои дома. Это был какой-то выставочный центр, в котором каждой семье выделили по небольшому закутку площадью около 8—10 кв. м. Внутри здания власти организовали пункты питания, места проведения школьных занятий, военные установили походные бани. Очень поразило отсутствие атмосферы безнадежности и уныния, никто не сидел без дела: дети учились, пенсионеры обсуждали новости у телевизоров или читали книги в библиотеках, желающим работать предоставлялась такая возможность на разборах завалов. Власти разработали план строительства временных домиков, поэтому каждая семья четко представляла, когда можно будет переехать в более комфортные условия.
В заключение хотелось бы сказать, что японцы в очередной раз поразили меня своим умением принимать удары судьбы, способностью организоваться и действовать сообща, ставить общее выше личного. Этого очень не хватает нам, белорусам, наверно, поэтому нам будет очень сложно догнать эту островную страну в развитии. Причем под этим словом я понимаю не финансовое благополучие, а систему отношений в обществе, когда слово «патриот» имеет только одно значение, без всяких двусмысленностей. Я видел японский патриотизм, видел американский (был в Нью-Йорке в первую годовщину терактов) и всегда думал: почему мы не такие?
