Мечтать не вредно. Но за колючей проволокой. Репортаж из воспитательной колонии

Какого калибра убийцы сидят в воспитательной колонии №2 Бобруйска, чем кормят несовершеннолетних преступников и почему каждый из них имеет карточку «своего» цвета, пишет «Белорусская нива».

Воспитательная колония, что находится на окраине Бобруйска, на улице Батова, начала работу в 1939 году, прервала ее на время войны, а с 1944-го снова стала вести свой отсчет. Сейчас в Беларуси одно такое учреждение (раньше была еще колония в Витебске), и принимает оно юных правонарушителей со всей страны. Здесь отбывают срок молодые люди в возрасте от 14 лет, которых суд признал преступниками. Официально максимальный возраст тех, кто может отбывать наказание в воспитательной колонии, — 21 год, но и это ограничение обычно продлевают на несколько лет. Есть здесь и 23-летний осужденный. 18-летних во «взрослую» колонию переводят только в том случае, если они «бесперспективные» злостные нарушители распорядка.

«Контингент у нас непростой»

Перевоспитываются в колонии преступники со всей страны. Всего 172 человека. За что отбывают срок? Самые распространенные преступления — кража, разбой, грабеж — таких здесь 109 человек. Дальше в рейтинге — хулиганство. За него отбывает срок 21 человек. 13 сидят по статье 166 Уголовного кодекса — изнасилование. За убийство — 12. От года до трех в колонии проведут 68 человек, у остальных срок отбывания наказания — от трех до пяти лет. Есть и такие (их 5 человек), что получили от десяти до пятнадцати лет.

Идем по территории колонии с начальником отдела исправительного процесса Олегом Шункевичем. На часах 11:00. Однако дворовая территория зоны пуста: в это время суток парни работают на промзоне либо грызут гранит науки. Но не все. Заходим в жилое помещение второго отряда (всего их три).

«У нас, как в пионерлагере, все по распорядку, условия жизни хорошие, кормят отменно. Отличие только в том, что контингент у нас непростой — несовершеннолетние преступники. Поэтому и внимание к ним особое», — рассказывает Олег Аркадьевич.

Здесь нет камер с затворами, дверь в «спальню» открыта. Заходим. В комнате идеальный порядок: кровати застелены, пол помыт.

Захотели — сделали ремонт

Стены окрашены в оранжевый цвет, украшены искусственным камнем. Уют создают шторы и занавески на окнах. Раньше здесь были обычные бетонные стены, никаких украшений не было, пока сами осужденные не сделали ремонт за собственные деньги.

«Уборкой ребята занимаются сами, есть графики дежурств, — поясняет Олег Шункевич. — В каждой комнате — аквариумы с рыбками, есть даже черепахи. Ремонт — желание самих заключенных, ведь они хотят жить в нормальных условиях, поэтому и проявляют такую инициативу».

На спинке кровати — карточка осужденного: в ней вся информация об отбывающем срок. Цвета у карточек разные. Почему?

«Желтая присваивается тем, кто склонен к суициду и членовредительству. Белая — нет отклонений. А вот красная означает: склонен к побегу, — объясняет Олег Шункевич. — Осужденные спальное место не выбирают, их мы распределяем сами, вот здесь, на стене, схема их расположения».

Кухня не хуже, чем в общежитии

На территории жилого комплекса есть все необходимое: туалет, умывальники, комнаты приема пищи и помещение для воспитательной работы, где осужденным читают образовательные лекции, проводят информационные часы, чтобы знали, что происходит на свободе. Здесь есть телевизор, DVD-проигрыватель и колонки, цветы в горшках. Также на территории имеется и свой маленький храм. Хотя храм — это громко сказано. Речь идет о молельном помещении, приспособленном для ведения службы.

Кухня в отряде, на первый взгляд, не хуже, чем в каком-нибудь студенческом общежитии, в котором я бывала. Осужденные пьют чай и едят вкусности, что прислали им с воли родственники или друзья. В год таких передач положено шесть (раз в два месяца) весом не более 30 килограммов. Если ведешь себя примерно, администрация колонии может дать право получить еще четыре. Но даже в этом случае многим из них особо надеяться на бонус не приходится, ведь лакомства получать неоткуда: родителей и родственников нет.

Не подчинился — сел в ДИЗО

В ВК-2 можно заработать… дисциплинарное наказание. Для этого нужно нарушить общий регламент: не подчиняться приказам, драться, распивать алкоголь, делать наколки, пытаться совершить побег. За самые серьезные нарушения осужденных сажают в ДИЗО — дисциплинарный изолятор. Железные двери с маленьким окошком для еды, деревянные нары, которые пристегиваются к стене. Полная изоляция. В ДИЗО отправляют на срок до семи дней. За более мелкие нарушения осужденных лишают посылок, свиданий или определяют на внеочередное дежурство.

«Сейчас у нас в карантине сидит осужденный, который устроил побег. Два часа погулял по городу, потом мы его вернули. Вообще, за время моей работы не было такого случая, чтобы кого-то не нашли. Хотя рассказывали, что одному когда-то давно удалось убежать», — рассказал Олег Шункевич.

Распорядок превыше всего

Подъем у осужденных в 6:20. Дальше — утренняя зарядка, умывание. В 7:05 завтрак. Затем парни идут в школу или ПТУ. Если школу не окончил — учись, если срок позволяет, то в ПТУ. Занятия в школе длятся с 8:00 до 12:40, в ПТУ — с 8:00 до 14:00. Потом осужденные идут на обед. После обеда — на работу. Трудятся шесть часов в сутки. В 22:00 отбой.

Час дня. Осужденных выстроили в колонну перед отрядом. Время обеда первой смены. Начальник отряда отдает приказ, и парни направляются в столовую. Идут в ногу, распевая строевую песню «Надежда». Несколько лет назад осужденным повысили норму питания, и кормить в ВК-2 стали намного лучше. Сейчас в меню и колбаса, и рыба. Дают творог, сыр, яйца. Кормят три раза в день.

Часто здесь у парней раскрываются способности: кто-то начинает писать стихи, кто-то рисовать (правда, на свободе это теряется), многие начинают читать. Тут есть библиотека.

«В основном берут фантастику, молодежь все-таки. Однако есть и такие, кто любит классику — Чехова, Гоголя, Достоевского. Всего у нас больше 5 тысяч книг», — рассказывает заведующая библиотекой Елена Куталовская.

Редкие изуверы

«Заключенные у нас разные. Был один осужденный, который шестилетнего мальчика утопил за мобильный телефон. В луже. Потом продал телефон за 6 тыс. рублей, чтобы купить бутылку пива и мороженое. Другой с подельником изнасиловал 12-летнюю девочку. Решив, что она все расскажет, жестоко убили, проломив грудную клетку. А третий у бабушки 20 тыс. попросил, а она не дала. Он привязал ее, поджег дом и смотрел, как женщина в нем горит», — поведал Олег Аркадьевич.

Павел Грика из деревни Староволя Пружанского района попал в колонию из-за драки. Выпивали с другом, зашли в магазин. На выходе их задел мужчина, стали ругаться, подрались. В результате — разрыв селезенки, а это уже статья 147 Уголовного кодекса — нанесение тяжких телесных повреждений.

История нарушений закона Павла Кондруцкого длиннее. В его «послужном списке» несколько судимостей. В воспитательной колонии он повторно. Сидит за грабеж.

Гомельчанин Дмитрий Батурин из благополучной семьи, у него две сестры и брат. Однако с 13 лет он уже стал хулиганить — попался на краже цветного металла, за это и сидит. У всех разные статьи, сроки, а мечта одна — поскорее освободиться и устроиться в жизни. Кулаев, который сидит за убийство, хочет найти хорошую работу, Грика — построить дом, Батурин и Кондруцкий — попросить прощения у родственников.

«Два года посидел, вышел — и опять за старое»

По словам заключенных, каждый из них вину осознает. Мне они признались, что жизнь в колонии меняет мировоззрение, характер в лучшую сторону. И заверили, что больше никогда не будут нарушать закон. А как выходит на практике?

Если подростки попали в колонию в раннем возрасте (в 14—15 лет), то чаще всего они возвращаются. Обычно это воры. Два года посидел, вышел — и опять за старое. Освободился по амнистии (она у нас каждый год) — опять приехал. А дальше уже тюрьма. Преступлений меньше не стало, однако сажают парней в таком возрасте сейчас меньше. Государство пытается быть гуманнее. За первое правонарушение дает штрафы, за второе наказывает условно. В третий раз — ограничение свободы по месту жительства.

«Закон должен быть один для всех. Если совершил преступление, должен понести за него наказание, — резюмирует Олег Шункевич. — Условия в таких колониях должны быть нормальными не только в бытовом плане. Важно, чтобы осужденные не потеряли веру в общество. Чтобы остались людьми, чтобы не появились у них подлость и зависть».